С февраля 2022 года в Украине в результате боевых действий было разрушено более 90 исследовательских институтов и более 60 университетов, часть из которых не подлежит восстановлению. Их придется отстраивать заново, как, например, лабораторию НТУ «Харьковский политехнический институт», в которой работает кандидат физико-математических наук, доцент Ксения Минакова.
С первых же дней войны в Харькове отменили учебные занятия и научные исследования. Но в апреле было принято решение вернуться к работе и, несмотря на боевые действия, провести приемную кампанию летом 2022 года и возобновить эксперименты в лабораторных корпусах.
Ракетный обстрел 19 августа прервал научные планы. В 5 утра российский снаряд С-300 попал в учебный корпус и разрушил лабораторию оптики и фотоники. Разбирать завалы и доставать оборудование Ксения и ее коллеги начали сразу же после обстрела.
Ксения Минакова: В восемь утра мы уже с коллегами разбирали завалы и пытались спасти то, что можно было спасти из уцелевшего оборудования. Мы понимали, что, если не вытащим сейчас то, что осталось, потеряем вообще все. Там висели бетонные перекрытия. А рядом стояли вакуумные установки весом по несколько тонн. Так вот этой ударной волной их подорвало снизу, вбросило вверх и они находились в соседних комнатах. А одна комната, условно, за счет ударной волны просто переехала в другую. То есть у нас помещение, стены сместились на 4 метра и просто сложились в какой-то момент… Окон, понятное дело, не было. Но у нас-то был первый этаж, на нем что-то еще могло сохраниться, а верхние этажи полностью разбомбили, там не уцелело ничего.
В первый день мы выносили сами то, что смогли разобрать, без пил, без инструментов. На следующий день уже занимались демонтажем стен, поднятием перекрытий и тоже выносили то, что нашли. Нас было человек пять, ведь кафедра у нас небольшая и лаборатория тоже немногочисленная. Поэтому спасали все своими силами.
T-invariant: Что удалось с тех пор восстановить?
Ксения Минакова: Сейчас мы пытаемся собрать заново лабораторный комплекс из того, что осталось. Плюс то, что по грантовым возможностям мы закупили, чтобы запустить заново лабораторию. На данном этапе мы еще, скажем так, новых исследований и измерений проводить не можем, но уже на финальной стадии возобновления лаборатории.
T-invariant: После того, как снаряд попал в вашу лабораторию, кто-нибудь из коллег покинул университет, покинул Украину?
Ксения Минакова: Из нашей лаборатории я единственная, кто может легально покинуть страну. Потому что я девушка, а остальные у нас парни. И, за исключением нашего заведующего кафедрой, все остальные находятся все время в Харькове c момента попадания снаряда.
После того, как коллеги узнали о разрушении лаборатории, Ксению пригласили на работу сразу в несколько западных университетов. Тем более, что у нее есть все необходимые показатели с точки зрения зарубежной научной карьеры. Она женщина, а значит может покинуть воюющую страну. Она молодой специалист, а значит привлекательна на академическом рынке. И она занимается очень перспективной научной областью, которая востребована в самых разных странах. Тем не менее Ксения никуда не уехала.
T-invariant: Почему вы не уехали?
Ксения Минакова: Это моя принципиальная позиция именно в связи со сложившийся ситуацией. Я всегда считала себя, можно сказать, интернациональным ученым. Я жила в глобальном мире науки, я довольно-таки мобильная, подвижная, работала в различных университетах: и лекции читала, и участвовала в стажировках. Но, когда началась война, я для себя приняла решение: я научный националист. Пока в моей стране такая ситуация, не хватает мне еще как ученому уехать из страны и бросить все. Сейчас мое место здесь. Потому что кому как не нам потом заниматься восстановлением страны как своими силами, так и путем подготовки нового поколения инженеров.
T-invariant: Как часто вы вспоминаете вашу жизнь и работу до войны? Или вы себе запрещаете это вспоминать?
Ксения Минакова: Самыми тяжелыми были первые два месяца войны, когда меня выбросили из активной научной работы. А уже в мае прошлого года я ездила в командировку, потом в июле — в другую. Параллельно, как только чуть-чуть пришли в себя, в апреле уже восстановили учебный процесс в той форме, в какой мы могли его восстановить в воюющей стране. А в августе, после обстрела, ситуация, конечно, снова изменилась. Вот только ночью (ну, из-за того, что у нас разница с Америкой восемь часов) мы общались с коллегами из университета Тулэйн в Новом Орлеане, проводили очередной этап научной итерации, договаривались о том, что они нам присылают образцы для измерений, обсуждали логистику, как нам эти образцы доставить…. а утром узнаем, что проводить измерения негде. Лаборатория взорвана. Тогда было морально очень тяжело. Но эти же американские коллеги, которым я сообщила о ситуации, сразу же начали предлагать помощь. Они организовали пересылку некоторых измерительных приборов вместе с образцами, чтобы мы могли продолжать наши исследования. Да, сейчас мы тратим время не на написание статей, а на восстановление лаборатории. Но это тоже часть научной жизни, осваивания нового оборудования, новых каких-то измерительных вещей. Так что мы остаемся в науке с некоторыми поправками на сложившуюся ситуацию.
Одна из самых болезненных потерь при бомбежке — современное оборудование. Как никто лучше это понимают ученые-коллеги, с которыми харьковские физики делали совместные эксперименты. Поэтому после разрушения лаборатории в Харьков поехали сложными путями из Нового Орлеана новые 3D-принтеры, экраны, осциллографы, различные осветители и другие необходимые приборы. Потом предложили помощь специалисты и из других стран.
Ксения Минакова: На меня вышла канадская компания Sun Brick, которая делает осветители и измерительное оборудование для солнечных элементов. Они делают оборудование под конкретную научную задачу заказчика. Мы провели несколько встреч. Я рассказала, что мне нужно, и они вышли с техническим решением для нашей лаборатории и полностью собрали для нас с нуля новую установку. К ней докупили измерители разные, кейтлевские осциллографы, ноутбук профессиональный, который будет с программным обеспечением для того, чтобы все эти измерения проводить.
И вот сейчас последний этап — все это оборудование движется к нам. Этому предшествовала сложная бюрократическая процедура. Дело в том, что со стоимости этого оборудования в районе 60 тысяч долларов, я бы должна была заплатить 20% налогов. Этого мы позволить себе не можем. И нам нужно было договориться о такой юридической форме, чтобы мы могли легально не платить налоги за этот подарок. И, если и когда он окажется в Украине и мы его получим, нас ждет новый виток исследований нашей лаборатории. Я очень надеюсь, что это поможет мне в моих исследованиях для написания докторской, моим аспирантам в их диссертационных исследованиях, нашим студентам в их обучении.
Мы также получили часть демонстрационного оборудования специально для студентов. Дело в том, что у нас есть грант от посольства США Alter Energy для поддержки популярности образования по возобновляемым источникам энергии. Он состоит из трех частей. Первая — это было 15 лекций от американских лекторов. Потом отборочная программа людей, которые делают реальные проекты, скоро они их будут представлять. И на основе американских лекций преподаватели Харьковского политеха, включая меня (я являюсь организатором гранта и еще руковожу менторским направлением), записали пятичасовой курс по основам возобновляемых источников энергии для того, чтобы популяризовать это знание и показать, насколько оно перспективно в энергосистеме Украины. Этот открытый курс для самой широкой аудитории охватывает как технические аспекты, так и физику, химию этих процессов, а также сведения общего характера.
T-invariant: Как война повлияла на перспективы развития альтернативной энергетики в Украине?
Ксения Минакова: Перспективы альтернативной энергетики в Украине были довольно обещающими еще до войны. В последние годы наша страна стремилась уменьшить зависимость от импортной энергии, мы уже готовились перейти на энергосистему Европы. Несмотря на войну, мы это сделали, как и планировалось, в конце февраля. Мы уже лет пять расширяли использование возобновляемых источников энергии и активно привлекали малый бизнес и инвестиции в этот сектор. За последние несколько лет Украине удалось сделать несколько удачных шагов. Наверное, самым большим достижением было увеличение мощности возобновляемых источников энергии. Наиболее востребованными оказались солнце и ветер. Например, все побережье Азовского моря было усеяно ветряками. Не так, конечно, как в Турции на горной гряде, но, тем не менее, мы шли в такому развитию. И Украина могла быть довольно-таки перспективным производителем солнечной энергии в Европе. Центральная, Западная Украина уже тоже были усеяны плантациями солнечных панелей. Наше правительство уделяло внимание развитию альтернативной энергетики путем принятия череды законопроектов, актов, которые бы поддерживали инвестиционный климат для вложения таких вещей. И введение некоторых тарифных сеток для возобновляемых источников энергии, и поддержка привлечению частного сектора — все это делалось.
Так что развитие альтернативной энергетики в Украине уже было, хотя сложности и вызовы этой отрасли вроде неравномерной передачи в сеть этих видов энергии тоже оставались. Мы понимаем, что на 100% от атомной энергетики отказаться будет сложно, но для гражданского сектора, для использования малым бизнесом каких-то мобильных установок — это как было перспективно, так и будет перспективно еще больше. Высокомобильные портативные переносные установки солнечной энергетики сейчас как никогда актуальны, как в жилых дворах, так и в зоне военных действий для тех, кто нас защищает.
T-invariant: Когда ваша лаборатория будет восстановлена, в ней возобновятся исследования. Какие первые научные задачи вы будете решать?
Ксения Минакова: Первая задача как раз связана с этими высокомобильными автономными гибридными установкам. И мы уже сейчас работаем над ними. Если говорить упрощенно, то солнечные панели — абсолютно черное тело. То есть они сделаны из тех элементов, которые обладают темным цветом. Таким образом они привлекают больше солнца. Но оно же вызывает неконтролируемый нагрев. Перегрев материалов до температур порядка 80 градусов — это нестабильное точечное разрешение, поэтому мы пытаемся разработать систему отвода тепла путем прогонки через медные трубки определенного диаметра, определенной длины, толщины меди. То есть идет полностью расчет конструктивного решения для того, чтобы обеспечить равномерный отвод тепла от поверхности. В этой задаче важно как и сколько трубок расположить, на каком расстоянии, какие должны быть параметры адгезивных материалов, клеев и так далее. На выходе мы должны получить и охлажденную солнечную панель, и горячую водичку для использования в бытовых условиях. Вот над таким проектом наша команда работает прямо сейчас. Понятно, что этим занимаемся не только мы, этим занимается весь мир. Наша задача — найти технические параметры, чтобы сделать такие системы наиболее эффективными по КПД, чтобы она сама себя, условно, запитывала, и полностью выйти на самообеспечение без внешней электрической сети. Вот то, чем уже сейчас перспективно и занимаемся.
T-invariant: После того, как про вас написал журнал Nature, как изменилась ваша жизнь?
Ксения Минакова: Не сильно. Просто стали чаще обращаться журналисты. Конечно, приятно, когда про тебя пишет Nature, но лучше я сделаю хорошее исследование и напишу статью в Nature.
T-invariant: Не так давно вы встречались с руководителем Верховной Рады Русланом Стефанчуком. О чем вы говорили?
Ксения Минакова: Он поздравлял лауреатов премии Верховной Рады, которую получили 30 ученых Украины из различных научных областей. И в рамках этого было общение с комитетом Верховной Рады и непосредственно с Русланом Стефанчуком. Можно было задать любые вопросы. Он сам доктор юридических наук — ему близка академическая проблематика. И я задала ряд вопросов, которые меня сильно волнуют. Мне очень важно понять, что же будет делать мое государство после войны, как будет восстанавливаться наука. За этот год огромное количество ученых уехало, кто-то на стажировки, кто-то на postdoc, кто-то на постоянные позиции. Поэтому я задала вопрос: а что же будет предпринимать наше руководство для того, чтобы мотивировать ученых вернуться в Украину? Ведь многие потеряли жилье, после этого сложно возвращаться. Но что-то необходимо будет предпринять, чтобы вернуть интеллектуальный потенциал. Без него отстроить страну невозможно. А нам придется восстанавливать и инфраструктуру, и технические аспекты страны, и образование. Нам нужны будут новые специалисты, и все это нужно будет делать с нуля.
Руслан Стефанчук мне ответил, что есть научная программа и что Верховная Рада осознает важность восстановления науки. Уже есть некие проектные решения для того, чтобы вернуть ученых и привлечь их назад в Украину.
На самом деле, несмотря на военную ситуацию, даже сейчас действует программа поддержки молодых ученых. Для взрослых ученых тоже есть часть государственного финансирования. Действует Национальный научный фонд Украины. Поэтому хочется верить, что все-таки потенциал Украины будет развиваться и ребят вернут.
T-invariant: По вашему мнению это должна быть некая специальная программа по возвращению ученых, которые покинули Украину во время войны, или это должна быть некоторая реформа украинской науки, в результате которой появится возможность любым ученым, не только тем, кто был родом из Украины и работал в Украине, но и из различных зарубежных университетов, приезжать в Украину на какие-то позиции? То есть, это должна быть внешняя программа специально направленная на возврат украинцев или должна быть программа изменений в украинской науке с созданием открытых позиций для граждан любых стран?
Ксения Минакова: Мне кажется более перспективным второй вариант. Мне кажется, что Украина смогла бы стать неким научным центром Европы. Мы бы могли стать шикарной площадкой для того, чтобы ученые со всего мира работали вместе, проводили исследования, используя наши возможности, привлекая свои знания, давая что-то нам; мы бы делились своим опытом.
Сейчас вся настоящая наука международная и мультидисциплинарная. В научной сфере стираются границы между странами и между областями. Потому что не может быть сейчас исследования научного без физики процесса, без инженерного решения, без моделирования в различных компьютерных программах, для которых нужно иметь IT-базу, без каких-то графических решений и без маркетинговых исследований.
И невозможно все это делать, сидя в одной замкнутой лаборатории. Как раньше было — наука за закрытыми дверями. Сейчас это уже невозможно. Наука сейчас должна быть open world, иначе ничего не будет. Всеми исследованиями нужно делиться. Если сейчас открыть любую статью в хорошем журнале, то среди авторов мы найдем аффилиации трех-четырех-пяти стран. Сразу видишь географию. И именно такие публикации попадают в хорошие журналы. А со статьей, сделанной в своей лаборатории, можно попасть только в ВАКовский журнал, который никто не читает.
И мне кажется логичным, чтобы Украина стала участником огромного интернационального проекта, как Horizon 2020, где есть финансовая база и выиграть финансирование может коллаборация из научных групп со всего мира, а площадкой для таких проектов могла бы быть Украина.
Станет ли Украина научной площадкой для будущих мировых исследований, зависит от многих факторов. Но никакие финансовые программы не помогут воплотить эти планы в жизнь, если в стране не останется ученых.
По данным Министерства образования и науки Украины, около 6 тысяч исследователей покинули страну во время войны. А те, кто остался, продолжают погибать. (Погибшие сотрудники Харьковского университета.) В результате обстрелов и боевых действий погибли экономист Олег Амосов, математики Юлия Здановская, Артем Бородавк, химики Андрей Кравченко и Александр Корсун, историки Олег Андрейцев, Олег Федоренко, Дмитрий Шаповал, Юрий Красовский, Сергей Зайковский, археолог Юрий Коваленко, биофизик Владимир Федоров, биологи Бижан Шаропов, Инна Кулик физики Артур Омаров, Михаил Лесюта, Роман Кримсалюк, Константин Мягкохлеб, Василь Кладько, Сергей Барчан социологи Роман Янишев, Михаил Алексеенко, Александр Липилин, Александр Чабан, Влас Лисний.
Ольга Орлова 23.06.2023