В ночь на 6 июня была взорвана плотина Каховского водохранилища. В результате разрушения плотины исчезло водохранилище — второе по площади в Украине. Более двух тысяч квадратных километров, которые оставались под водой около 60 лет, вновь стали сушей, а огромная территория ниже плотины была затоплена. Какими будут экологические последствия этого первого в Европе после Второй мировой войны исчезновения крупного водохранилища? Что будет с экосистемами, с животными, растениями и людьми, годами жившими на берегах водохранилища? T-invariant обратился за комментариями к экспертам рабочей группы по изучению экологических последствий войны в Украине (UWEC): экологу Евгению Симонову из австралийского университета Нового Южного Уэльса и Алексею Василюку, руководителю Украинской природоохранной группы.
Что такое Каховское водохранилище?
Современный Днепр, как и Волга, в советское время был превращен в каскад водохранилищ. Каховское — шестое и последнее из днепровских водохранилищ и одно из самых больших по площади (уступает только Кременчугскому) — 2150 квадратных километров.
Водохранилище было заполнено в 1958 году при строительстве Каховской ГЭС. Как и у многих других водохранилищ, построенных в советскую эпоху, энергетическая эффективность Каховского была невысока: на один миллион киловатт-часов годовой выработки электроэнергии приходилось 151,4 гектара водного зеркала (например, у Днепрогэса, построенного в 1930-е годы, этот показатель был более чем в 10 раз выше — 9,9 гектара). Это худший показатель среди украинских водохранилищ. Впрочем, Каховскому водохранилищу еще далеко от лидера — Рыбинского водохранилища, где на миллион киловатт-часов приходилось 505,5 гектара водного зеркала.
За относительно небольшую прибавку для энергосистемы приходилось расплачиваться огромной зоной затопления. В эту зону попало множество населенных пунктов (отселить пришлось около 37 тысяч человек), а также обширные плавни — затапливаемые и заболоченные территории, заросшие тростником и кустарником, а также множество озер и стариц. В частности, была затоплена большая часть плавней и пойменных лесов Великого Луга, растянувшегося вдоль Днепра на расстояние около 110 километров и отличавшегося богатым животным и растительным миром.
«Здесь были огромные плавни — большая водно-болотная территория, очень богатая птицами, с большим количеством тростниковых зарослей и всяких других уникальных растений», — отмечает Евгений Симонов.
После заполнения водохранилища на этом участке реки исчезли 16 видов редких рыб, в том числе полностью осетр, севрюга, белуга, минога, угорь. Мелководное водохранилище с низкой скоростью течения сильно прогревалось летом и начинало «цвести». В нем активно размножались и гибли водоросли. Это снижало содержание кислорода в воде и приводило к гибели рыбы.
После 6 июня
В ночь на 6 июня была взорвана плотина Каховского водохранилища. Были затоплены около 30 населенных пунктов, где жили 40 тысяч человек. Погибли по меньшей мере 52 человека. Прямой экономический ущерб от катастрофы оценивается в 2 миллиарда долларов. Но последствия на этом не заканчиваются: в результате разрушения плотины исчезло водохранилище — второе по площади в Украине. Более двух тысяч квадратных километров, которые оставались под водой около 60 лет, вновь стали сушей, а огромная территория ниже плотины была затоплена.
Выше плотины оросительные системы обмелели и пересохли, большие территории и водозаборные системы остались без воды, множество животных лишились привычных источников.
Ниже плотины вода разрушила и подтопила не только дома, но и кладбища, скотомогильники и выгребные ямы, в результате чего резко вырос риск инфекций. Разрушена инфраструктура: люди остались без воды и электричества. В зоне затопления погибло множество животных и растений.
Это произошло в течении нескольких дней. Важно понять, каковы долгосрочные последствия для экосистем выше и ниже плотины, насколько пострадает природная среда, и насколько повредят людям эти изменения.
Карта затопления по состоянию на 7 июня. Желтым обозначены заселенные зоны. На врезках слева направо затопление: южный Херсон, Голая пристань, Олешки. NASA
Выше плотины. Инвазивные виды
Обнажившееся дно водохранилища зарастает. Но это не означает, что здесь восстановятся те же экосистемы, что были до создания гидростанции. Вероятнее всего, новую сушу займут инвазивные виды. Война значительно ускоряет их появление. Например, во время Второй мировой войны на территории Украины появились такие пришельцы из Америки, как инвазивная гринделия и карантинный сорняк амброзия.
Сегодня, когда в Украину попадают части российских войск из самых разных регионов от Кавказа до Дальнего Востока, вероятность заноса инвазивных видов резко вырастает. Многие из этих видов, например, борщевик Сосновского, уже проникли в страну и могут начать интенсивно занимать новые территории.
Примером того, что может случиться с обнажившимся дном Каховского водохранилища, по словам Симонова, может служить ситуация на Оскольском водохранилище. В начале апреля 2022 года дамба была разрушена. Была спущена часть водохранилища, и около 9 тысяч гектаров илистого дна обнажились. По данным Симонова, уже 70% бывшего дна занято луговой растительностью. «Мои коллеги, у которых есть возможность быть на месте, утверждают, что там не менее десяти разных чужеродных видов», — говорит ученый.
По его мнению, обнажившееся дно Каховского водохранилища — это тоже плацдарм для развития новой растительности: «Есть большой риск, что чужеродные и синантропные виды успеют первыми».
Выше плотины. Многорусловая конструкция
Спутниковые снимки позволяют уже сейчас в общих чертах представить, какой будет зона, «всплывшая» из-под воды после разрушения плотины ГЭС.
«Скорее всего это будет многорукавная конструкция, то есть помимо основного русла Днепра останется некоторое количество разветвленных дополнительных русел», — говорит Симонов. Он считает, что на 30% этой территории восстановятся плавни — качественные водно-болотные угодья: «А 70% будет восстанавливаться в какие-то другие сообщества».
Но Симонов подчеркивает, что то, каким именно будет ландшафт, зависит от того, как будет регулироваться сток Днепра плотинами выше по течению. Сток может быть настроен так, что останется только одно главное русло, потому что воды для «промывки» вторичных и побочных русел не хватит.
В европейском законодательстве, отметил Симонов, есть понятие экологического стока (environmental flow), достаточного для поддержания хорошего состояния природных водных систем. Если этого не сделать, то экосистемы не смогут восстановиться в полном объеме.
«Это будет обидно, ведь для того, чтобы эти протоки жили, их надо промывать. Поэтому необходимо, чтобы на всех вышележащих водохранилищах озаботились каким-то приемлемым режимом пропуска паводка», — отмечает Симонов.
Кроме того, будут участки, где грунтовые воды уйдут на бóльшую глубину, чем сегодня. Тогда на поверхности произойдет смена экосистем на более устойчивые к нехватке воды виды растительности. Возможно, какие-то зоны вообще не зарастут и начнут подвергаться ветровой эрозии. Тогда возникнут пыльные бури.
Многие высказывают опасения, что эти бури будут «токсичными»: донные осадки в водохранилище могут содержать большое количество опасных отходов: удобрений, промышленных стоков.
«Они нанесены сверху, где в бассейне Днепра расположены 70% украинской промышленности и половина украинского сельского хозяйства. Их стоки, мягко скажем, не сильно чистые, — говорит Симонов. — С другой стороны, совершенно необязательно, что такие наносы будут именно в осушенных зонах».
По его словам, исследование дна Рыбинского водохранилища, когда обсуждалась идея частично его осушить, показало, что в нем немало участков, где нет токсичных осадков. «Может оказаться, что 90% территории, будет в приемлемом состоянии», — сказал ученый.
Алексей Василюк считает, что нужно предпринимать активные усилия по предотвращению пылевых бурь: засеять территорию, не дожидаясь, пока трава там появится снова: «Нужно остановить раздувание ила с этой территории, потому что это будет не просто чистый песок, это будет почва, которая накапливала десятилетиями загрязнения с Запорожья. Я считаю, что это все нужно засеять местными травами, чтобы остановить выветривание, травами, которые растут в пойме реки», — считает эколог.
«Но я бы без замеров состава наносов скот не пускал пастись на эти новые луга», — предупреждает Симонов.
Выше плотины. Что будет с птицами и зверями?
Плавни, существовавшие до заполнения водохранилища, населяло множество животных: в частности, более 180 видов птиц. «Если хотя бы на 20% дна восстановятся водно-болотные территории, это будет огромное дополнительное местообитание для водоплавающих птиц», — говорит Симонов.
Однако, признает он, какие-то виды птиц и животных не смогут приспособиться к изменившимся условиям, например, те, которые раньше смогли адаптироваться к жизни рядом с огромным водным зеркалом. Меньше станет и рыбы, тех видов, которые жили в этом мелководном и заполненном водорослями (то есть, богатым питательными веществами) водоеме. Рыба будет разнообразнее, но местообитаний для рыбы будет гораздо меньше.
«Сказать однозначно, что было плохо, а стало хорошо, категорически нельзя. Пойдет большая перестройка одной водной экосистемы в другую, более разнообразную водно-болотную. За счет того, что она более разнообразна, можно предположить, что будет больше возможностей для жизни птиц. Но периметр у нее будет меньше», — говорит ученый.
По данным Украинской природоохранной группы, первые несколько лет для всех существующих видов наступит катастрофа, потому что все, к чему они привыкли, изменится: «Но некоторые найдут себя ниши, которые их устраивают сразу», — отмечает Симонов. Василюк считает, что экосистемы выше плотины могут восстановиться достаточно быстро. «Может быть, лет 15», — говорит он.
Ниже плотины. Заповедники
Территория ниже плотины — это большая заповедная зона и ущерб для нее еще предстоит оценить.
«Вниз по течению от плотины водохранилища — это национальные парки и заповедники, где один в другой переходят, как в пазле», — говорит Василюк.
Именно в этом регионе в 1927 году были созданы первые заповедники, которые сейчас стали Черноморским биосферным заповедником, национальным парком Олешковские пески.
«Это место, где летом самые большие колонии птицы в Северном Причерноморье. Это зона, где осенью и весной самые большие концентрации птиц на миграции, а зимой — самые большие концентрации на зимовке. И вот, в самый сезон размножения всех этих животных все просто смывается водой», — говорит Василюк.
По его словам, такого масштаба подъем воды был нормален для досоветского Днепра, не зарегулированного плотинами. Но в ситуации нормального весеннего половодья, вода поднималась бы неделями, животные могли бы уходить от нее, на затопленных лугах создавались бы колонии птиц, рыба выходила бы на нерест на затопленные территории. И потом через пару месяцев вода спала и все пришло в норму.
«Но сейчас бурлящий поток воды просто смыл все живое. Деревья, тростниковые плавни там остались, они восстановятся, но с животными это не так. Там, например, был один вид муравьев, который есть только там, и, возможно, его больше не существует на планете. Подтвержденные находки в последнее время были только там», — говорит эколог.
«Там есть тушканчик, местный вид, который только там. Там есть слепыш песчаный, который обитает только в этой зоне подтопления и больше нигде в мире его нет. Он, наверное, не вымрет полностью, но треть его ареала попала в ту зону, которую вообще смыло», — добавляет Василюк.
Помимо мгновенного ущерба есть и отложенный, связанный с существенным подъемом уровня грунтовых вод. Если выше плотины грунтовые воды, скорее всего, опустятся, то ниже — проблема обратная. Вся левобережная Херсонская область — это пески, намытые Днепром после последнего оледенения.
«Грунтовые воды сильно поднялись, а вокруг вся растительность приспособлена только к сухим пескам. Вот она, скорее всего вымокнет и погибнет. Поднялся уровень воды в реке Ингулец, там сосновые леса посажены, и они вымокнут. Сосна не может быть затоплена и нормально себя дальше чувствовать. Там есть редкий вид местной березы днепровской, она тоже может погибнуть», — говорит Василюк.
Надо ли восстанавливать водохранилище
У Симонова не нашлось добрых слов для Каховского водохранилища и ГЭС. Он считает, что этот памятник советской эпохи был крайне неэффективным как с точки зрения экологии, так и с точки зрения экономики.
«Это бессмысленное совершенно сооружение, — говорит он. — Правда, Рыбинское водохранилище в России еще бессмысленнее Каховского».
Симонов говорит, что с поверхности водного зеркала испарялось столько же воды, сколько могло подаваться на орошение. Энергоэффективность Каховской ГЭС в десятки, если не в сотни раз меньше, чем у Днепрогэса, говорит ученый, и заменить его в энергосистеме достаточно легко.
По словам Симонова, главная проблема в связи с исчезновением водохранилища состоит не в электричестве, которое производила ГЭС, а в воде, которая теперь недоступна для существующих водозаборов: «Но дешевле будет сделать более мощные насосы и более длинные трубопроводы, чем восстанавливать все в исходном виде».
Он отмечает, что, возможно, придется менять сельскохозяйственные культуры на менее требовательные к поливу: «При неэффективной советской системе для полива требовалось более двух кубических километров воды в год, что вряд ли реально в будущем ввиду изменения климата. Придется ориентироваться на несколько другие культуры, на несколько другие техники», — говорит он.
Важным аргументом против заполнения водохранилища могут стать желания местных жителей: «Вокруг громады — сельские общины, и это реальное самоуправление. Когда земля освободится, ее придется приписывать к близлежащим громадам. И у людей появится возможность думать, хотят они опять это “море”, или хотят столь же приемлемую среду обитания, но более разнообразную и еще немного с экономической выгодой».
Симонов не считает, тем не менее, что мнение это будет единым: многие десятилетия водохранилище определяло среду обитания тысяч людей, которые воспринимали ее как свою родину: «Когда происходит катастрофическая перестройка, можно долго рассказывать людям о том, как хорошо, что восстановится естественная экосистема, но они в трех поколениях выросли на берегу этой “лужи”. Они скажут: “Мы тут выросли, мы тут купаемся”. Это существенно», — говорит Симонов.
«Людям как-то нужно максимально помочь адаптироваться и использовать новые возможности, потому что выбора нет. Это масштабная трагедия для всех, кто там живет», — заключил Симонов.
Трагедия совершилась, и ее последствия будут сказываться десятки лет, однако уже сейчас необходимо думать, что делать с экологической травмой войны. Есть возможность уже не возвращаться в ту точку, которая была поставлена в 1958 году, а попытаться понять, можно ли вылечить реки, перегороженные плотинами, сделать их вновь живыми.
Сергей Кузнецов 4.07.2023