Истинные причины войны в Украине являются частью большой картины социальной трансформации на всем восточноевропейском пространстве. Чтобы ее увидеть целиком, необходимо научное понимание природы путинской власти с привлечением социологии. Не той, которая сводится к массовым опросам, а той, которая опирается на анализ составляющих и формирующих общество культур, то есть специфических социальных групп и их ценностей. В особенности ценностей тех групп, которые принимают политические решения, считает Сергей Ерофеев, социолог из Rutgers University (США).
Захват государства и культура группы
Среди российских оппозиционных политиков, равно как и среди изучающих Россию социальных ученых, существует согласие относительно того, что жизнеспособность и процветание страны связаны с переходом к свободе и демократии. Такой переход наметился в 1990-е, однако был прерван в 2000-е захватом государства (state capture) специфической социокультурной группой. Почему группой не просто социальной, отличающейся доходом или статусом, но группой также культурной? Потому что она опирается на определенный образ жизни, верования, ценности и способы достижения групповых целей. В рассматриваемом случае эти параметры выступают как элементы атавистической, традиционалистской культуры, противоречащие современному устройству общества и паразитирующие на нем.
В первые же годы после прихода Владимира Путина к власти стало очевидно, что возглавляемая им захватившая государство социокультурная группа сумела соединить организованную преступность и государственное правоприменение, включая монополию власти на насилие. Сложившуюся систему можно определить как хищническую и патримониалистскую.[1] Последнее означает, что путинская группа руководствуется ценностью неограниченной власти «отца» (pater), главы семейства. В рамках современного общества это подразумевает паразитическую роль упрощенных, традиционалистских механизмов искусственной семьи (artificial kinship), другими словами, мафии.
Задачей сложившегося в России государства-мафии является утверждение отца-главаря семьи, центральной фигуры для «братков», рыцарей-пацанов[2] в качестве отца народа, чье правление не должно ограничиваться демократическими конституционными нормами. Упрощая, можно применить характеристику путинской власти российским политическим ученым Григорием Голосовым как персоналистской автократии.[3]
В результате в России сложилась система власти, которую можно обрисовать как мафиозное ядро, кооптирующее коррумпированную бюрократию и преследующее цель индоктринации населения (массовый обман[4]) с тем, чтобы примирить его с захватом государства мафией и внушить идею «стабильности». Ее можно визуализировать следующим образом.
Запуск демократического перехода
Не только по мнению российских оппозиционеров, но и с точки зрения объективистской социальной науки непременным условием демократического перехода в России является политическое исчезновение Владимира Путина как основы российской персоналистской системы власти. Это вместе с тем означает, что его перемещение на какую-либо другую позицию в рамках существующей системы – будь то российский вариант казахстанского елбасы, премьер-министра или руководителя парламента — не является для него приемлемым вариантом. Для Путина не может быть «преемника», поскольку это разрушает самые основы персоналистского мафиозного ядра государства, к которому крепятся его остальные части: от коррумпированной бюрократии до механизма массовой индоктринации.
Но что же будет после Путина? Начальная фаза практически любого сценария демократического перехода, то есть период сразу после его политического исчезновения, будет включать необходимость ответа со стороны руководства России на очевидные первоочередные ожидания россиян: мира и экономического благополучия. Правительство условных патрушевых не будет располагать необходимыми ресурсами для продолжения путинской внешней политики. Даже такому правительству придется прекратить войну в Украине, всецело являющуюся предприятием Путина. Даже патрушевы, не говоря о собяниных-мишустиных, должны будут представить народу России программу экономических улучшений.
Три путинских сценария войны
Однако, чтобы распознать структуру демократического перехода, следует «залезть в голову преступника», то есть обратиться к основным путинским сценариям войны. С учетом культурной природы путинской мафиозной власти таких сценариев может быть только три: A, B и C.[5] Раз начавшись, путинская война будет идти до конца, то есть до прекращения функционирования Путина в роли мафиозного capo di tutti capi. Вопрос только в форме ее ведения.
Провалы «Сценария A» (блицкриг, наступление на Киев в первые недели войны) и «Сценария B» (затяжные бои на востоке Украины, фиксация на Бахмуте) ведут к перемещению путинской «бесконечной» войны на территорию самой России, то есть к «Сценарию C». При этом важно понимать следующее:
— Победа Украины является необходимым, однако недостаточным условием политического исчезновения Путина. То есть следует понимать, что на данный момент ресурсы путинской системы заметно превышают издержки от признания поражения на поле боя с окончательным переводом стрелок на НАТО как на главного врага, «действующего на территории России».
— Политическое исчезновение Путина является достаточным, однако НЕ необходимым условием победы Украины. То есть Украина может справиться с российской агрессией и при том, что Путин все еще остается во главе России, хотя его политическое исчезновение гарантирует скорейшую победу Украины.
Наступающий с поражением в Украине, но при сохранении Путиным власти «Сценарий C» будет представлять собой гражданскую войну на территории России в той или иной форме. Важно понимать, что это не будет в классическом смысле «война брата против брата» или война регионов распадающейся державы. Ее природа заключается в борьбе модернистской (основанной на политическом и потребительском выборе) системы гражданского общества и традиционалистской (архаической, патримониальной) системы мафиозной власти. То есть путинский «Сценарий C» будет представлять собой последнюю, и вторую наряду с периодом 1918—1922 гг., острую фазу Гражданской войны, которая развернулась на постимперском восточноевропейском пространстве более ста лет назад.
Сценарий C
Если говорить о единственной альтернативе демократическому переходу, исход «Сценария C» возможен как превращение России в «осажденную крепость» только при условии долгосрочного политического выживания Путина с нахождением всестороннего и вместе с тем приемлемого для свободного мира способа его защиты со стороны Китая. Более же вероятны иные исходы «Сценария C», ведущие к политическому исчезновению Путина и последующему, довольно скорому, становлению России на путь демократического перехода.
Ввиду высокой вероятности того, что в отсутствие внешней оккупации авторитарное правление в России будет какое-то время продолжаться, скорость и качество начальной фазы демократического перехода будут зависеть от трех основных факторов:
1. ресурсы российской системы власти, лишившейся своего стержня в виде Путина;
2. степень и характер давления на систему со стороны внешней среды (страны свободного мира);
3. степень и характер давления на систему со стороны внутренней среды (гражданское общество в России и в диаспоре).
Важное уточнение:
— установление тоталитаризма в России невозможно по причине отсутствия массовой идеологии и системы партийного управления (это невозможно даже при условии сохранения Путиным власти, поэтому вариант Северной Кореи исключен);
— немедленный переход к персоналистской системе правления сменщика Путина невозможен, так как для этого требуется весьма долгое время.
Не поддаваться игре на впечатление
И для российских сопротивленцев, и, что еще важнее, для лидеров свободного мира принципиально важно понимать то, что поведение Путина является поведением специфического культурного субъекта мафиозного типа. Перед нами «вторичный девиант», не просто практикующий «отклоняющееся поведение» как элементарное правонарушение, но внутренне принявший роль преступника и использующий ее как свой основной капитал.[6] Для вторичного девианта ключевую роль играет технология управления впечатлением (impression management)[7], что в случае Путина аксиоматически включает ложь, блеф, шантаж и использование эвфемизмов, таких как «иноагент» вместо «враг народа», «СВО» вместо «война» и так далее. Собственно эвфемизмом войны против собственного народа и является путинская война с Украиной.
Принципиально осознавать, что имея целью бесконечно отсрочить свой политический конец в России, Путин развязал эту войну, чтобы справиться с непереносимым для его системы влиянием положительного для россиян примера демократического и экономического развития важнейшего соседа. Для него тут все решает именно перспектива социокультурного, модерно-потребительского успеха Украины, а не геополитика ее членства в НАТО. В рамках своей террористической рациональности Путин не может не осознавать ничтожность угрозы от НАТО, но при этом он предельно активно продает эту угрозу своему внутреннему домену как элемент общего мафиозного управления впечатлением.
Поэтому задачей научного просвещения как россиян, так и мировых политиков является опровержение кремлевского обоснования украинской войны как ведущейся между Россией и НАТО или с целью реконкисты и освоения неких исторических земель. Для противодействия раздуванию образа Путина как «великого и ужасного», как выдающегося геостратега современности требуется элементарное популярное объяснение, что его агрессия отнюдь не является империалистической и колониальной, как нас в этом пытаются убедить популярные интерпретаторы типа Тимоти Снайдера, играющие этим самым на руку Путину. При всем ее разрушительном характере — и благодаря ему — война имеет для Путина и его мафиозной культуры в первую очередь символическую функцию устрашения прежде всего российского населения, то есть собственного домена мафиозо через демонстрацию того, что Путин может с ним сделать, если угроза его власти приблизится к критической черте. Иными словами, внешняя война для Путина является косвенной угрозой россиянам, эвфемистическим приемом в рамках управления впечатлением, в том числе для того, чтобы фактически ввести военное положение в России в ситуации, когда его прямое введение грозило бы радикальным усилением общественного сопротивления его вечному правлению.
Как усилить фронты
Предлагаемое понимание усилит все три антипутинских фронта: на поле боя в Украине, в политических кругах свободного мира и в среде российского гражданского общества по обе стороны границы. Нельзя поддаваться иллюзии военно-политической «эскалации», включая мнимую угрозу тактической ядерной атаки. Противники Путина должны осуществлять контроль над девиантом с позиции силы, что приведет к окончательному краху путинского «Сценария B», но также ускорит полный запуск «Сценария C», элементы которого так или иначе уже запущены в первую очередь в виде раскрутки репрессий в России.
Разговоры же о том, что после поражения в Украине Путин будет готовить новые войны против других соседей, являются беспочвенными, поскольку у него на это не будет ресурсов даже при оптимальной финансово-экономической поддержке со стороны Китая. Напротив, уже сейчас Путин тратит превосходящие ресурсы на борьбу с его главной экзистенциальной угрозой — сопротивлением внутри России, готовясь бросить на это все остающиеся силы после поражения в Украине.
Поэтому принципиальная социологическая рекомендация тут такова: разумная позиция антипутинского сопротивления заключается в осознании неизбежности дальнейшего разворачивания такого конфликта внутри России, масштаб которого может превзойти масштаб войны в Украине, в осознании своей роли в этом конфликте[8] и в усилении своего модернистского потенциала противодействия силам прошлого.
Ссылки:
[1] Magyar, B., Madlovics, B. (2020) The Anatomy of Post-Communist Regimes, Central European University Press.
[2] См. публикации члена Координационного совета T-Insider Светланы Стивенсон, например: https://posle.media/language/en/the-lad-said-the-lad-did-street-gang-culture-and-the-russian-state.
[3] См.: https://holod.media/2023/02/01/russians-against-democracy/
[4] Guriev, S., Treisman, D. (2022) Spin Dictators: The Changing Face of Tyranny in the 21st Century, Princeton University Press.
[5] Erofeev, S. (2023) ‘Machterhalt um jeden Preis. Putins Mafia-Staat und sein endloser Krieg’. Religion & Gesellschaft in Ost und West, 51,4.
[6] Lemert, E. M. (1951). Primary and secondary deviation. In E. Rubington, & M. S. Weinberg (Eds.), The study of social problems: Seven perspectives (pp. 192-195). New York: Oxford University Press.
[7] Goffman, E. (1959) The Presentation of Self in Everyday Life, Penguin Books.
[8] Илья Яшин в интервью журналу «Шпигель» утверждает, что Россию ждет «кровавое разочарование»: https://www.spiegel.de/ausland/kreml-gegner-ilja-jaschin-auf-russland-wartet-eine-blutige-ernuechterung-a-aca59dbe-04d8-44b4-b979-a96bf2b3b800
Сергей Ерофеев 12.06.2023