Женщина, социальный исследователь, вуз, Поволжский регион

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ T-INVARIANT, ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА T-INVARIANT. 18+

«Очень обид­но за наше науч­ное достоинство»

Я, надо при­знать, хожу под угро­зой. Политика, каза­лось бы, дале­ко от меня, но на самом деле она близ­ко. Ночью про­сы­па­юсь, не могу не думать о том, что про­изо­шло с Навальным. Но, с дру­гой сто­ро­ны, я три года посвя­ти­ла изу­че­нию ост­рых соци­аль­ных про­блем, свя­зан­ных со спе­ци­фи­че­ски­ми госу­дар­ствен­ны­ми инсти­ту­та­ми, про­ве­дя вме­сте с кол­ле­га­ми более 70 интер­вью. Я из рас­ска­зов инфор­ман­тов знаю, что такое наси­лие, не толь­ко физи­че­ское, а то, что лома­ет чело­ве­ка и дела­ет его «никем», даже силь­ных людей.

Как в нынеш­ней ситу­а­ции рас­ска­зы­вать моло­дым людям о кри­ти­че­ском мыш­ле­нии, как смот­реть им в гла­за? Как недоговаривать? 

Так хочет­ся, что­бы мир при­над­ле­жал сту­ден­там, был открыт для ком­му­ни­ка­ции, поступ­ле­ния, куда хотят, обме­на опытом. 

Я бы, может, и хоте­ла пол­но­стью зата­ить­ся, как мно­гие дру­гие кол­ле­ги, это их пози­ция, это их выбор. Но я не могу, я начи­наю про­сто болеть физи­че­ски. Тогда я реаль­но начи­наю думать о том, что­бы уйти из про­фес­сии. Но в ситу­а­ции вся­че­ско­го дав­ле­ния, в том чис­ле со сто­ро­ны непо­сред­ствен­но­го руко­вод­ства, я думаю и о том, что надо все-таки оста­вать­ся в ака­де­ми­че­ской сре­де. Ведь дол­жен кто-то оста­вать­ся! Ведь эти моло­дые люди не вино­ва­ты, что они попа­ли в этот исто­ри­че­ский период.

Вот я сего­дня на паре заме­ня­ла пре­по­да­ва­те­ля. Я этих сту­ден­тов виде­ла впер­вые. Стала рас­ска­зы­вать про эти­ку иссле­до­ва­ния в соци­аль­ных нау­ках, про кон­фи­ден­ци­аль­ность по отно­ше­нию к инфор­ман­там, про рис­ки, про чест­ность, про эмпа­тию, ссы­ла­ясь на соб­ствен­ный опыт того же изу­че­ния моло­деж­ной суб­куль­ту­ры и так далее. И я с удив­ле­ни­ем обна­ру­жи­ла, что, несмот­ря на то, что сту­ден­там в сети доступ­на куча инте­рес­ных под­ка­стов, инте­рес­ных стенд-ап коми­ков и так далее, люди, кото­рым по 17-18 лет, силь­но соску­чи­лись по искрен­но­сти, по чест­но­сти в аудитории. 

Я даже не гово­рю им, что вой­на — это пло­хо. Но, через то, о чем я гово­ри­ла непря­мо, я все рав­но гово­ри­ла, что вой­на — плохо.

Я очень люб­лю пре­по­да­вать, и я знаю, что у меня это очень хоро­шо полу­ча­ет­ся. Я могу моти­ви­ро­вать людей, кото­рые счи­та­ют, что соци­аль­ная нау­ка — это не нау­ка. После моих пар они при­хо­дят к род­ствен­ни­кам, кото­рые скеп­ти­че­ски гово­ри­ли: «Ну, чем это ты таким зани­ма­ешь­ся?», и отве­ча­ют: «Нет, мы хотим быть в social studies, это нам нра­вит­ся, это кру­то». Они чув­ству­ют, что участ­ву­ют в фор­ми­ро­ва­нии каких-то новых смыс­лов, кото­рые повли­я­ют на какой-то дис­курс новый, новые взгля­ды. Все это очень вдох­нов­ля­ет. В мой Телеграм они напи­са­ли столь­ко все­го! Они здо­ро­во поме­ня­ли мое пло­хое настроение.

Что до руко­вод­ства сту­ден­че­ски­ми иссле­до­ва­ни­я­ми, то тут про­сто кош­мар, посколь­ку теперь суще­ству­ет спи­сок тем для кур­со­вых и диплом­ных работ. А ведь мы за годы научи­лись сво­бод­но ком­му­ни­ци­ро­вать со сту­ден­та­ми отно­си­тель­но их инте­ре­сов к темам сво­их работ. Даже при том, что в послед­нее вре­мя было мно­го само­цен­зу­ры, напри­мер, мы не пла­ни­ро­ва­ли квир-иссле­до­ва­ния из-за зако­но­да­тель­ных огра­ни­че­ний. Теперь же обра­щать вни­ма­ние на соци­аль­ные про­бле­мы сек­су­аль­но­сти или секс-рабо­ты, кото­рые все­гда были зло­бо­днев­ны­ми, не приветствуется. 

Например, моей сту­дент­ке запре­ти­ли изу­чать веб­ка­минг, что очень важ­но с точ­ки зре­ния соци­аль­ной уяз­ви­мо­сти деву­шек. Эта тема име­ет пря­мое отно­ше­ние к сек­су­аль­ной эксплуатации. 

И этот запрет — явное лице­ме­рие, пото­му что на плат­фор­мах вро­де «Кинопоиска» сери­а­лы типа «Жизнь по вызо­ву» зани­ма­ют веду­щие пози­ции, зани­ма­ясь роман­ти­за­ци­ей такой дея­тель­но­сти. А ведь в рабо­те со сту­ден­та­ми подоб­ные темы были реаль­ны­ми, живы­ми. Вот и выса­сы­ва­ют теперь из паль­ца что-то типа «плю­сы циф­ро­ви­за­ции обра­зо­ва­ния» или «поче­му моло­дежь всту­па­ет в моло­деж­ные движения».

Это может быть важ­но, но у меня с мои­ми сту­ден­та­ми не было таких тем. Наши темы — все труд­ные, с тяже­лым рекру­тин­гом респон­ден­тов, и имен­но на них я этой важ­ной мето­ди­ке сту­ден­тов и учу, учу пони­мать и любить стра­ну, а не госу­дар­ство. Но, как пере­да­ют мои сту­ден­ты, пре­по­да­ва­те­ли могут ска­зать «раз вы учи­тесь за счет госу­дар­ства, вы обя­за­ны любить госу­дар­ство». Студенты живо обща­ют­ся со мной в отдель­ном чате, что не нра­вит­ся началь­ству, посколь­ку там нет кон­тро­ля. А вся эта началь­ствен­ная моз­го­ме­шал­ка очень меша­ет: мате­ри­а­лов иссле­до­ва­ний так мно­го, но за пять лет уда­лось напи­сать лишь одну статью.

Очень обид­но за наше науч­ное досто­ин­ство. Ведь в наших нау­ках в обще­нии с запад­ны­ми кол­ле­га­ми состо­ял­ся важ­ный пере­лом, когда на нас пере­ста­ли смот­реть свер­ху вниз, как это было в 1990-е, когда мы зави­се­ли от запад­ных грантов.

Нам нача­ли смот­реть пря­мо в гла­за, счи­тая нас за рав­ных, ведь мы уже кое-чего доби­лись в сво­ей обла­сти. Я наде­я­лась на то, что с помо­щью иссле­до­ва­ний смо­гу помочь что-то изме­нить в этой систе­ме. Но в какой-то момент изу­ча­е­мые мною труд­ные темы вышли из сво­их рамок и ста­ли опас­но акту­аль­ны­ми. Обидно даже не из-за денег или карье­ры, про­сто подо­рва­на наша мис­сия, ведь в нашем иссле­до­ва­нии основ­ные уси­лия были при­ло­же­ны имен­но рос­си­я­на­ми с важ­ной соци­аль­ной целью.

Столько было сде­ла­но, такие труд­ные выбо­ки были обес­пе­че­ны, столь­ко дан­ных собра­но, но теперь не уда­ет­ся ниче­го опуб­ли­ко­вать! Мне пред­ла­га­ли опуб­ли­ко­вать ста­тью, кото­рую я сда­ла в хоро­ший зару­беж­ный жур­нал три года назад, под псев­до­ни­мом, но я не согла­си­лась. Я хочу, что­бы мое имя упо­ми­на­лось. При этом я чест­но сооб­щи­ла сво­е­му руко­вод­ству, как бы я к нему ни отно­си­лась, что у меня долж­на вый­ти ста­тья и что я гото­ва опуб­ли­ко­вать­ся без моей уни­вер­си­тет­ской аффи­ли­а­ции. Но тут нача­лось дав­ле­ние, потре­бо­ва­ли ото­звать ста­тью, чего я не могу сде­лать, так как это вопрос моей репутации.

Еще про началь­ство: ста­ли гово­рить, что «иро­нич­но мол­чать» насчет СВО боль­ше нельзя. 

Но я отве­чаю, что не могу под­дер­жи­вать наси­лие в любой фор­ме. Не знаю, может, я бы и нашла, где зара­бо­тать те малень­кие день­ги, кото­рые полу­чаю в уни­вер­си­те­те. Да, боль­шие день­ги сей­час могут полу­чать толь­ко те, кто зани­ма­ет­ся без­опас­ны­ми и пока­зуш­ны­ми иссле­до­ва­ни­я­ми. И тут тоже ска­зы­ва­ет­ся жут­кая прак­ти­ка двой­ных стандартов: 

с одной сто­ро­ны, мини­стер­ство гово­рит, что не надо пуб­ли­ко­вать­ся в раз­ных ско­пу­сах, а с дру­гой — на носу выбо­ры на долж­ность, и нуж­ны четы­ре ско­пу­сов­ских статьи. 

С одной сто­ро­ны, Путин откры­то высту­пил с декла­ра­ци­ей откры­то­го сотруд­ни­че­ства с миром в обла­сти нау­ки. А мне гово­рят, что туда-то я не могу про­сто так поехать. Не могу, по мне­нию мето­ди­ста, цити­ро­вать ино­стран­ных социо­ло­гов и ино­аген­тов. Что, может, пока­зать ей рас­пе­чат­ку речи Путина или зако­на об ино­аген­тах про «звез­доч­ки»?

Если есть воз­мож­ность послать ста­тью в при­лич­ный и бес­плат­ный жур­нал даже по такой «без­опас­ной» теме, как «куль­тур­ные про­стран­ства», может прий­ти отказ на том осно­ва­нии, что подоб­ные про­стран­ства могут стать «рас­сад­ни­ком обще­ствен­но опас­ных болез­ней». Такое мы встре­ча­ли в доку­мен­тах хру­щев­ско­го пери­о­да. Может быть, мы теперь долж­ны встав­лять цита­ты из выступ­ле­ний Путина? Меня уже не уби­ва­ют кол­ле­ги, кото­рые под­дер­жи­ва­ют вой­ну. Вначале уби­ва­ло, а сей­час я уже привыкла. 

Бесправие у нас пол­ное, люди уже про­сто пах­нут стра­хом на засе­да­ни­ях кафедры. 

Люди на физи­че­ском уровне не выдер­жи­ва­ют, начи­на­ют болеть, уволь­нять­ся или их про­сто не выби­ра­ют по кон­кур­су. Страшно еще от того, что ино­гда невоз­мож­но кон­тро­ли­ро­вать все, что гово­ришь в ауди­то­рии; могут доне­сти даже если про­сто похва­лишь запад­ную систе­му обра­зо­ва­ния. Контроль ста­но­вит­ся все более тоталь­ным. Еще при­ме­ры: подав­ле­ние таких тер­ми­нов, как «автор­ка», или спра­ши­ва­ют о том, куда я поеду в отпуск. Любые ака­де­ми­че­ские поезд­ки и даже упо­ми­на­ния кол­лег из дру­гих уни­вер­си­те­тов стра­ны надо согла­со­вы­вать. Начальство так себя ведет, пото­му что боит­ся поте­рять кор­муш­ку. А нера­вен­ство в опла­те тру­да меж­ду пре­по­да­ва­те­ля­ми и теми, кто нахо­дит­ся даже на ниж­них эта­жах управ­ле­ния в вузе, огромное.

Но вот что еще страш­но: а вдруг я настоль­ко при­вык­ну, что что-то важ­ное во мне сло­мит­ся из-за про­блем с ком­му­ни­ка­ци­ей, когда вокруг сужа­ет­ся про­стран­ство нор­маль­но­го и при­ем­ле­мо­го. Пока помо­га­ет дер­жать­ся толь­ко то, что хочет­ся про­дол­жать иссле­до­ва­ние, может быть напи­сать по нему док­тор­скую. Но кто согла­сит­ся сей­час с тем, что­бы затра­ги­вать тему наси­лия? А уехать с ней за рубеж на PhD — тоже про­бле­ма, ведь я из России, а помо­га­ют боль­ше сей­час укра­ин­цам, что спра­вед­ли­во, ведь я же сей­час не в раз­ру­шен­ном доме сижу. 

То есть карье­ре может настать конец, если быст­ро ситу­а­ция не переменится. 

Я или пре­вра­щусь в чело­ве­ка, кото­рый в какой-то момент пове­сит порт­рет Путина в каби­не­те, или я долж­на уйти из профессии.

Родители мои ста­рые, я не гото­ва их оста­вить, тем более, что мама все пони­ма­ет и под­дер­жи­ва­ет меня. Она боит­ся за меня и гово­рит, что, «как будет воз­мож­ность, надо уез­жать, ведь ты талант­ли­ва, карье­ру сде­ла­ешь». Наверное, это пото­му, что я ей вовре­мя купи­ла план­шет и под­клю­чи­ла ее ко все­му, что мож­но. В отли­чие от бра­та, кото­рый моло­же меня, у нее совер­шен­но дру­гая пози­ция. Но еще более бес­цен­но, когда твои еди­но­мыш­лен­ни­ки — кол­ле­ги, с кото­ры­ми все пони­ма­ешь без слов. Хотя мои глав­ные кру­ги дове­рия боль­ше сфор­ми­ро­ва­лись со сту­ден­та­ми. Они с юмо­ром, они лег­ко счи­ты­ва­ют лице­ме­рие. Хочу еще под­черк­нуть, что ярко обна­ру­жи­ва­ют­ся раз­ли­чия меж­ду людь­ми не толь­ко в отно­ше­нии к войне. 

Сам уро­вень эмпа­тии тех, кто про­тив вой­ны, замет­но выше, чем у тех, кто за; они более откры­ты и боль­ше ста­ра­ют­ся понять.

Но не все навсе­гда засты­ли в сво­их пози­ци­ях. Мне дове­лось одна­жды два часа раз­го­ва­ри­вать с вер­нув­шим­ся с СВО сту­ден­том, кото­рый дове­ри­тель­но сооб­щил мне после заня­тия, что не согла­сен с моей пози­ци­ей. Он заин­те­ре­со­вал­ся, поче­му она такая, и мы в ито­ге согла­си­лись, что тако­вы усло­вия, что армия ока­за­лась спе­ци­фи­че­ским соци­аль­ным лиф­том. Или взять мою подру­гу, чей сын ушел вое­вать. Год назад она была совсем дру­гой, а сего­дня она в чем-то даже ради­каль­нее, чем я, посколь­ку ею осо­зна­на угро­за ее сыну. Или еще одна подру­га-пат­ри­от­ка, с кото­рой мы соеди­ня­ем­ся в какой-то точ­ке, когда она гово­рит, что эта вой­на нико­му не нуж­на. Ни она, ни я не хотим, что­бы ее муж погиб.

Бывают слу­чаи, как на одной кон­фе­рен­ции, когда с опас­кой пыта­ешь­ся выяс­нить мне­ние незна­ко­мо­го преж­де чело­ве­ка и вдруг узна­ешь, что он тоже про­тив вой­ны. Теперь мы дру­зья. Также под­бад­ри­ва­ет то, что ино­стран­ные кол­ле­ги, с кото­ры­ми сохра­ня­ет­ся пере­пис­ка, про­дол­жа­ют счи­тать меня хоро­шим чело­ве­ком. А в моем уни­вер­си­те­те пред­став­ле­ние о хоро­шем может быть совсем дру­гим: напри­мер, когда люди не верят, что вооб­ще мож­но бес­плат­но напе­ча­тать­ся в хоро­ших жур­на­лах, и у самих по четы­ре цити­ро­ва­ния на сорок опла­чен­ных ста­тей. Когда у меня видят 120 цити­ро­ва­ний бес­плат­ной пуб­ли­ка­ции, то сра­зу подо­зре­ва­ют, что это все дела­ет­ся по моей прось­бе. А я даже не зна­ла, что быва­ют такие тех­но­ло­гии, что так может орга­ни­зо­вы­вать­ся и нор­ма­ли­зо­вы­вать­ся ими­та­ция науки.

Скоро у меня выбо­ры, и я думаю, что меня не пере­из­бе­рут. Я не борец, я такой же трус, как и все, но я для началь­ства «непред­ска­зу­е­мая», у меня «иро­нич­ное мол­ча­ние». Мне даже не при­хо­дит­ся гово­рить, что я про­тив вой­ны, по мне это про­сто видно. 

Я соци­а­ли­зи­ро­ва­лась в 1990-е годы, когда было голод­но, но сво­бод­но, а сво­бо­да — это бес­цен­ная шту­ка, это рос­кошь, и нау­ка при­зва­на помо­гать ей. Я в нее при­шла не для того, что­бы хре­нью заниматься. 

Я уста­ла боять­ся и уста­ла разо­ча­ро­вы­вать­ся. Но дело надо делать, в любом слу­чае. Кто если не мы?

  19.04.2024